Что делал этот Беляцкий? Разбойничал он в Смоленской губернии и такой страх навел на всю округу, что его именем даже детей пугали. Какие только истории о нем не рассказывали, и не поймешь, чего в этих историях больше – правды или обмана! Не раз ловили Беляцкого, да только не смогли в остроге удержать. Знать, не держали его кандалы, коли трижды он из тюрьмы убегал.
Нападет разбойник на господский дом, обчистит все, но душ людских не губил. Барышню повозит с собой да и отпустит: иди, матушка, восвояси.
В Смоленском уезде напал он на имение местной помещицы Марии Петровны. Мария Петровна знала, что делать. Пошла она прямо к губернатору, на колени перед ним упала:
– Ваше превосходительство, как быть: дома жить или из дому бежать? Как быть, когда в поместье покоя нет?
Вы не подумайте, что она хотела унизиться перед губернатором, чтобы разжалобить его. Это она пристыдить его хотела. А что губернатор ей сказал? Губернатор сказал:
– Будьте спокойны, сударыня! А она ему что?
– Как хотите, ваша милость, но, если вы не защитите нас, мы знаем, где у царя ворота открываются. Крепко рассердился губернатор.
– Полиция, – говорит, – никуда не годится. Однако исправника он к себе вызвал и принялся бранить его:
– Какой же ты исправник, коль в уезде твоем грабят разбойники безо всякого препятствия? Разыскать их немедленно! А до той поры в доме своем не появляйся, не хочу я за вас, бездельников, отвечать. Что это такое? Мне, самому губернатору, приходится разбойников ловить.
Принялась полиция разбойников искать: и становые, и исправник, и из соседних уездов исправники – никого не могут найти. Словно пропал Беляцкий, и шайка его пропала. А ведь ездили по двенадцать человек разбойники.
Решили совет держать. И тут наш старик становой Лебедев встал и говорит исправнику:
– Мы хоть целый год будем искать, да ничего не сделаем. Есть у меня человек, он один нам может помочь.
– Кто этот человек? – спрашивают.
– Да цыган Ивка.
Приехал ко мне исправник по совету станового и взмолился:
– Что хочешь, то и делай, только помоги. Жизни нет никакой. С каких пор уже дома не был. Бери, что хочешь, только окажи услугу.
– Что ж, помогу я, если помещик позволит. А дело тут вот в чем. Как-то раз приезжал Беляцкий к помещику нашему. Переоделся купцом разбойник. Привез он ему две шубы продать: одна американских медведей, а другая барашковая. Не сразу, но помещик догадался, что перед ним Беляцкий, а шубы – краденые, и потому не стал он покупать – побоялся. Уходя, разбойник сказал:
– Все у вас будет цело в имении да и соседей ваших я трогать не буду, если ваши цыгане от меня отстанут.
И тогда помещик велел, чтобы мы не трогали Беляцкого.
Поехал исправник к помещику и рассказал, что творит разбойник по губернии. Рассердился помещик:
– Уж если он так безобразничает, то пусть Ивка ловит его. Только ты, господин исправник, не обижай цыгана, а за труды заплати хорошенько. Ты учти, что в этом деле можно и головы лишиться. Видал я этого разбойника – подлец отменный: глаза, как у волка.
– Я, – пообещал исправник, – сто рублей Ивке дам.
– А я на том свидетель. Только смотрите, может быть, вы его поймать не поймаете, а раздразните только. После этого он мне жить не даст.
Отправились мы с исправником в Смоленск, а из Смоленска я пешком пошел, как бродяга непомнящий, по дороге в Красненский уезд. Я заранее знал, что Беляцкий со своей шайкой прячется в трех верстах от села Уварове, где держал постоялый двор Пярекста. Беляцкий снюхался с его дочкой, и, что ни украдет, что ни награбит, все к нему, Пярексте, несет.
Пришел я на постоялый двор.
– Здравствуйте вам!
– Здравствуй!
– А не поставите ли, хозяин, самовар?
– Можно. А откуда ты пришел?
– Да, считай, целый свет обошел, бродяга я непомнящий. Что ты у меня спрашиваешь, у бедного странствующего человека?
– Ну, выпьем чайку и познакомимся.
Поставили самовар, чай пить стали, а я все в окошко поглядываю, делаю вид, мол, боюсь, как бы не схватили меня.
– Так вот что скажу я тебе, – говорю я хозяину постоялого двора, – три года уже я странствую, от самой Сибири иду. Есть у меня вещи кое-какие. Не купил бы ты их?
– А какие у тебя вещи?
– Есть у меня посуда серебряная, холст есть, господские шубы, есть дорогая господская одежда...
– И где же она, эта одежда?
– Спрятана.
– А когда ж ты мне ее привезешь?
– Скоро.
– А как мы все это сделаем?
– Сделать надо так, чтобы никто не знал об этом. Назови время, я одежду и привезу.
– Ну это дело надо водкой обмыть.
Подал хозяин водку, себе стакан налил, мне тоже.
– Ну-ка выпьем за знакомство.
Выпили. А тут и дочь Пярексты подошла, та самая, которая с Беляцким путалась. Красавица. Села она за стол и начала:
– Какой славный парень. Что, если он с Беляцким познакомится?
– Парень-то я хороший! Кабы мне еще дело нашлось, а то надоело бродяжить.
– Будет мне от тебя польза – пристрою... Хочешь к господину Беляцкому пристать? Слыхал про него?
– Слыхать-то слыхал, да только видеть не приходилось. Знаю я, что ухватка у него молодецкая. Пристрой меня к нему. А за это подарок получишь.
– Пристрою, пристрою, благодарен будешь.
– А как же я с ним познакомлюсь?
– Приезжай тогда-то и тогда-то да вещи приноси.
– Хорошо, приеду, пускай Беляцкий сам уверится, что я в деле ловок, а ты своей рекомендацией нас соедини... А в котором часу приехать?
Подумал, подумал Пярекста и говорит:
– К полночи приезжай. Будет тебе Беляцкий. Поблагодарил я хозяина, за харчи заплатил да за выпивку, а он мне опять:
– Такого-то числа приходи. Увидишь Беляцкого. Как узнал исправник про мои похождения, так возрадовался – аж расцеловал. Устроили мы совет, чтобы решить, как разбойника брать. Доложили обо всем губернатору. Он приказал дать нам в помощь солдат. Сели мы на почтовых, за солдатами поехали. С нами следователь увязался. Взяли мы человек пятьдесят солдат вооруженных и за день до встречи приехали в Уварове, к дому Пярексты. Расставили солдат: около хлева, около дома. Да так расставили, чтобы не заметил никто. Приказали солдатам: как услышат Ура , так цепью вокруг дома пускай выстраиваются. Пярексту с женой и дочкой связали, чтобы из дому не выходили, и стражу к ним приставили. Одного солдата поставили в сенях, в скрытном месте: как только кто войдет в комнату, то должен был он дверь на клямку прихватить. А еще одному солдату наказали, что если разбойники верхом приедут, то, кактолько в избу войдут, брать лошадей и угонять их подальше от дома. Это чтобы разбойников пешими оставить, если по несчастью кто-нибудь из них вырвется.
Вот сидим мы. Уже и двенадцать часов пробило – нет никого. Вдруг в первом часу ночи являются на шести лошадях двенадцать человек – на каждой лошади по два седока. Беляцкий ехал впереди со своим кучером Егором Михайловым. Едва подъехали разбойники к постоялому двору, Беляцкий (хитер он был, однако) распорядился:
– Проезжайте все мимо, только мы вдвоем с кучером заедем, а вы остановитесь неподалеку: мало ли что? Вдруг кто наедет и узнает, что здесь наша шайка.
Ускакали разбойники и остановились в версте от постоялого двора. А Беляцкий с кучером как соскочили с коня, так к дому пошли. Едва закрылась дверь комнаты, как вышел солдат из потайного места в сенях и дверь на клямку прихватил, а второй солдат на лошадь сел и в деревню умчался. Вдруг послышался крик ура . Тотчас же солдаты цепью окружили дом.
– Огня! – закричал Беляцкий. А кому огонь подавать? Все связаны. Видит разбойник, что за окном люди снуют, тронулся к двери – не пускают, рванулся к окошкам, а там солдаты стоят. Схватил он стул и бряк в окно, а солдаты из ружей палить начали. Принялись разбойники из револьверов отстреливаться. Пальба пошла на всю округу. Услышали разбойники из шайки, что Беляцкий в засаду попал, развернули коней и пустились отбивать его. Едва не отбили. Настоящий бой был. Следователь, что приехал вместе с нами, с испуга на колени встал, взмолился:
– И что за черт меня сюда принес?! Ведь не мое же это дело! А теперь останутся дети мои сиротами.
Исправник поначалу тоже оробел, да только должность его была такая, что на себя пенять не приходилось. Поворотил исправник солдат и приказал:
– Глядите, разбойники кучей идут. Стреляйте в эту кучу – в кого-нибудь попадете.
И вправду, по счастью солдаты сразу же прикончили нескольких человек, и разбойники воротились восвояси.
– Слава богу, оборонились! – облегченно вздохнул исправник. А тут и у Беляцкого порох и заряды кончились, и он крикнул через дверь:
– Теперь берите меня! Только никто не отважился идти к нему. Назначили двоих солдат. Пошли они с ружьями наперевес, а третий со свечой сзади. Так в комнату и вошли. Видят: сидит Беляцкий на стуле и руки на груди скрестил:
– Берите меня!
– А пистолет где твой?
– Какой пистолет? Я не стрелял. Это вы стреляли. Может, вам со страху показалось, что я стрелял?
Егора Михайлова нашли на печи за трубой. Связали их обоих, стали избу обыскивать. Нашли оружие – под печью спрятано было, деньги тоже нашли и драгоценности: ложки, бокалы дорогие...
Посадили разбойника в тюрьму. Тот прокурора потребовал.
– Желаю я кандалы снять, – сказал Беляцкий, – потому что вам от них никакой пользы нет.
– Как так нет пользы? – усмехнулся прокурор. – А коль желаете – сами скиньте, попробуйте!
Ударил разбойник ногой об ногу – упали кандалы. Прокурор крикнул:
– Заковать Беляцкого заново, двойные кандалы повесить.
Заковали, а тот снова как ударит ногой об ногу – кандалы врозь.
– Только совесть меня и сдерживает, а то давно бы из тюрьмы убежал.
Так или иначе, но Беляцкий бежал из тюрьмы, сделал подкоп и ушел, забрав с собой четырех сибиряков. А потом телеграмму дал: Исправника убью из револьвера, а у Ивки язык отрежу .
Приезжал ко мне разбойник ночью, жену мою пытал:
– Где твой хозяин?
– Нету хозяина. В Смоленск уехал. Опять пригрезился он мне и исправнику:
– Доберусь я до них. Дома не найду – в Смоленске достану.
Долго мы с исправником остерегались разбойника. Тот все лето в штатской одежде ходил. Раз слышит – звонок: какой-то гость с кучером приехал. Посмотрела дворовая девка на гостя да сразу и взвизгнула:
– Вы господин Беляцкий!
Тот увидел, что его признали, и был таков.
Наконец поймали разбойника, где-то около Полтавы, в земляную тюрьму посадили, где и закончил oн свою жизнь.
По виду Беляцкий был русый, а скорее даже рыжий, глаза волчьи – по кулаку. Был он ломоносый, походка у него была важная, видать, барской крови человек, с образованием. Говорил разбойник умно и речисто, никто перечить ему не мог. А законы знал получше всякого прокурора. Был он горячим; как стукнет кулаком по столу – кровь стынет. И по разбойному делу был большой мастер: на окошко тряпицу наложит и вынет безо всякого шума. Стрелять в него бесполезно – не попадешь: заговор знал от пули, свинец не брал его. Только одним можно было его убить – медной пуговицей, потому что от меди заговора нет. Да разве кто об этом мог догадаться?!
К О Н Е Ц
Уважаемый читатель! Надеемся Вам понравилась сказка и наш сайт. Мы были бы рады, если бы вы уделили минутку и рассказали что именно вам понравилось.
Оставьте отзыв на Яндексе!
