Приказ на снегу. Пообещал я как-то сынишке взять его с собой на охоту тропить зайцев. И с тех пор не стало мне покоя. Каждое утро, чуть свет, сынишка врывается ко мне:
Вставай! Сегодня пойдём? Погода хорошая.
Ему на охоту идти погода всегда хорошая. А зверя тропить, то есть разыскивать по следам, не всякий день удобно. След разный бывает, смотря по погоде.
Я откажусь идти, а сынишка хныкать:
Опять не хочешь! Ведь откладываем да откладываем Когда же наконец пойдём?
И придумал я военную хитрость.
Слушай, говорю, мою команду!
Он сразу руки по швам.
Есть, говорит.
Ну вот: зря меня больше не буди. Утром, как встанешь, первым делом беги в садик. Там на снегу прочтёшь мой приказ выходить в поход или нет.
Есть, говорит, выходить утром в сад.
Он лёг спать, а я взял палку и вышел из дому.
Дом у нас с палисадничком. Зимой в палисаднике никто не ходит. Снег там как выпадет, так и лежит нетронутый. Я просунул палку сквозь забор и написал на снегу печатными буквами сынишка у меня ещё маленький, только по-печатному разбирает:
СЕГОДНЯ НЕ БУДИТЬ!
В ту ночь я выспался хорошо: сынишка не пришёл будить меня спозаранку. Я встал, оделся и посмотрел в окно. Моё окно выходит как раз в палисадник, и моя надпись видна мне прямо из комнаты. Утро было серенькое, безветренное, тёплое: градусник за окном показывал чуть-чуть выше нуля. Снег не блестел, казался грязноватым, как плохой мел. Тусклым, скучным лежал мой приказ на снегу.
Я порадовался своей выдумке: ведь по этой надписи мне каждый день будет видно, какие изменения происходят и со следами в поле.
Стенки букв подтаивали, буквы расплывались, как на промокашке. В такой хмурый день свежие следы быстро расплываются, а прежние следы кажутся одинаково старыми.
Я спокойно сел за работу.
На второй день опять не пришёл будить меня сынишка.
Утро было солнечное; ещё с ночи завернул такой мороз, что снег стал, как пастила: сверху подсохла толстая корка наст. По нему не только лёгкий зайчишка волк и тот не провалится. И следа никакого не оставит разве кой-где когтями царапнет. Надпись моя казалась нацарапанной ножом по льду. Стенки букв сверкали, как срезанный металл. Ямки наполнились мёрзлой крупкой. В такую погоду найдёшь одни старые следы, новых нет.
И третий день не принёс ничего хорошего.
Опять был мороз да ещё с ветром позёмкой. Сухой крупитчатый снег мело по земле пудрило следы. Буквы точно кто столовой солью посыпал. Пойдёт заяц утром с поля, где кормился, с жировки, его следы сразу и припудрит.
Как их отличишь от его вечерних следов?
Сынишка ходил насупленный, но молчал приказ оставался в силе.
Я поздно засиделся в ту ночь за работой. Лёг под утро.
Подъём! вдруг кто-то крикнул мне в самое ухо, как бывало на военной службе. Но что-то больно уж тоненький голосок у дневального.
Я с трудом открыл глаза.
Будись живо! кричал сынишка. Я уже чай пью.
Я только глянул в окно и сразу убедился, что он не напрасно меня поднял: на оконной раме, на заборе лежал толстый, пухлый, как вата, снег.
Значит, перед рассветом выпала мёртвая пороша.
Так называют охотники выпавший ночью густой снег лучший помощник следопыта. Он начисто засыпает все старые следы. Утром в поле глазам охотника открывается мёртвая белая пелена. И только самые свежие утренние следы зверей чётко отпечатываются в новеньком рыхлом снегу.
Я так заторопился на охоту, что забыл посмотреть на свою надпись. Да и ни к чему было: её, конечно, так же занесло, как и все старые следы.
Зимой зайца трудно увидеть не только белоснежного беляка, даже серого русака.
Но только мы с сынишкой выехали за кладбище, сразу увидели след заячий.
Слышу, сынишка шепчет про себя тихонько стишки собственного сочинения:
Лап от задних пяточки Впереди, От передних пятачки Позади.
Он у меня уже знает, что заяц на бегу заносит длинные задние ноги вперёд передних. След от задних продолговатый, пяточкой впереди, от передних круглый, как пятачок, позади.
Сам на кладбище пошёл помирать, уверенно доложил сынишка. Поворачивать?
Нет, постой, предупредил я, занося лыжи немного вбок. И снял с плеча ружьё. Это ведь русачий след, а русаку чащи не надо, чтобы залечь. Смотри: дальше след оборвался. Тут заяц двойку сделал: повернул и пошёл назад своим следом. А вот скидка: он прыгнул в сторону, погоди-ка, вон не у того ли куста он залёг?
И только мы стали подходить к этому кусту, за ним мелькнули чёрные кончики длинных ушей. Я выстрелил. Здоровый русачина подскочил выше куста, перекувырнулся через голову и пропал.
Когда мы подошли, он уже не дрыгал, зарывшись в снег.
Без труда мы вытропили ещё трёх русаков и одного беляка. Но застрелить удалось ещё только этого беляка: остальные благополучно от нас удрали.
Мы отыскали длинную палку, привязали к ней за лапки обоих зайцев серого и белого и понесли их домой. Я держал палку в руке, сынишка положил другой конец её себе на плечо.
У самого дома нам встретился сосед. Он посмотрел на нашу добычу и сказал:
Дельно! Тропили?
Тропили.
Так. Хорошее дело. Я вот тоже своего парнишку от молодых ногтей приучаю к разным следам присматриваться. Следопыт-охотник и на войне всегда первый разведчик и партизан тоже.
Слово «война» напомнило мне про мой приказ на снегу.
А тебя всё-таки наказать надо, сердито сказал я сынишке. Ведь приказ-то был не будить меня!
Я не виноват, заявил он, нисколько не испугавшись. Что осталось на снегу от приказа, то я и сделал.
Как так? не понял я.
Сам посмотри.
Я взглянул через забор в палисадник. Там в ярком солнечном свете ослепительно блистало на снегу одно только короткое слово:
БУДИ
Остальных букв не было и следа.
Я вижу, объяснил сынишка, каждый день буквы всё хуже. Я взял дощечку и прикрыл эти четыре буквы, чтобы приказ совсем не замёрз.
Маленький, маленький, а какой хитрый!
К О Н Е Ц
Уважаемый читатель! Надеемся Вам понравилась сказка и наш сайт. Мы были бы рады, если бы вы уделили минутку и рассказали что именно вам понравилось.
Оставьте отзыв на Яндексе!
