Во времена, когда Второй Храм ещё не был разрушен, в Вавилоне жил богатый торговец Ашер. Его зять, Ханох, был главной торговой ошибкой тестя, и поэтому тот его ненавидел, вместе со всей его семьёй, собственной дочерью Ханой и свахой, то есть всех так или иначе причастных к неудаче. А случилось всё так: Ханох был старшим сыном другого богатого торговца и должен был унаследовать немалое богатство, но поскольку он занимался только изучением Священных Книг у вавилонских мудрецов, хотя и очень успешно, то его отец решил завещать всё младшему сыну, такому же обычному торговцу как и он сам. Ашер думал, что сующий всем под нос своё огромное благочестие и верность традициям собрат не станет лишать наследства первого по старшинству отпрыска, к тому же ученика мудрецов, но тот видно слишком любил своё дело. И теперь зять, принесший в семью лишь весьма среднего размера мешок с монетами, сам как мешок с камнями повис на шее Ашера вместе с дочерью, которую тот так мечтал сбыть с рук. Но делать было нечего: Ашер, в отличие от некоторых, привык соблюдать внешние приличия.
Однако внутри собственного дома он не собирался молчать и изводил зятя и дочь как только мог, то есть с изобретательностью и искусством доступными только некоторым пожилым иудеям, так что временами Хане с мужем совершенно не хотелось жить. Однако, деться им было некуда, поскольку оба были довольно беспомощными, к тому же они совсем не хотели бедствовать.
И ещё кое-что повергало их в ужас, хотя это не было нечто, измышленное специально против них. Дело в том, что в то время многие из состоятельных вавилонских иудеев записывали в своих завещаниях условие, чтобы наследники после смерти перевозили их останки в Святую Землю. Это было весьма популярно и считалось очень разумным и благородным: прожить всю жизнь в богатом Вавилоне, а зато потом быть похороненным в бедноватой и буйной Святой Земле. Богачи даже соревновались, в каком из славных мест Святой Земли будут они зарыты. Ашер, как всякий уважающий себя богатый торговец, тоже внёс это условие в завещание, обставив это с большой помпой: пригласил кучу писцов, созвал толпу надёжных, по всеобщему мнению, свидетелей и устроил пир. И теперь Ханох с Ханой жили с мыслью, что, после ожидающих их долгих лет издевательств, благо Ашер отличался крепким здоровьем, придётся уже немолодому Ханоху пускаться в долгое и опасное путешествие с телом тестя, оставив уже немолодую жену одну.
Однажды купил Ашер на базаре вина, самого дешёвого какого только смог найти, и страшно радовался выгодной покупке. А через пару дней, жарким и душным вечером, велел он накрыть себе стол в беседке, хотя была вовсе не суббота, и сидел там попивая холодное вино, хотя его вкус показался Ашеру странноватым. Не прошло и часа как стало Ашеру по-настоящему худо, всего аж наизнанку вывернуло. Попытался он позвать на помощь, но горло сдавило и от страшной слабости он упал на землю. Так и пролежал, хрипя и содрогаясь, пока не стемнело: к нему без зова, как к фараону, являться было чревато.
А как стало свежо и прохладно Ашер немного пришёл в себя. Будь он другим человеком, он бы подумал, что зря из жадности купил пойло из отбросов. Или, что не стоит пить так много в такую погоду и в таком возрасте. А так он сразу понял: ничтожный зятёк и подлая и никчёмная дочурка решили отравить его, благодетеля, пригревшего их в своём доме! Но не вышло! Не та у него закваска, чтобы сдохнуть от глотка дряни, изготовленной каким-нибудь жалким лекаришкой, таким же никчёмным как эти двое!
От ярости Ашер всё-таки чуть не покинул этот свет, а потом гнев смешанный с отравой подсказали ему мысль, к которой в нормальном состоянии не пришёл бы даже он. Потащить вероломную парочку к судье—слишком просто, да ещё и позор, причём на его собственную седую голову. Велеть кому надо, чтобы прирезали парочку ничтожеств, притворившись грабителями—мало за пережитые унижение и страх. К тому же как-то смутно жалко дочь.
И тут Ашер решил, что он прикинется мёртвым. Пусть думают, что всё у них получилось! И пусть Ханох тащится в Святую Землю с его трупом! А там Ашер «воскреснет» и заставит воющего от ужаса умника и неблагодарную дочь пресмыкаться перед ним остаток жизни хуже чем рабов! К тому же такое воскрешение сразу сделает его самым знаменитым и праведным иудеем Вавилона и Святой Земли, откроет ему все двери! Поверят, не поверят—в таком деле главное это наличие слуха. А проговориться никто из участников затеи не посмеет зная, что Ашер ему нос и уши отрежет и заставит их сожрать. Да и будет знающих о деле—всего один человек, кроме него самого.
Кстати, у Ашера было нечто, способное сильно помочь задуманному: ему случилось как-то купить у бродячих торговцев-египтян, утверждавших, что они беглые жрецы, пилюли, усыпляющие человека и делающие его подобным мертвецу, такое тихое и редкое становилось у него дыхание и окоченевшее тело. Пилюли даже облегчали страдание тела от долгого лежания и позволяли не испытывать ни голода, ни жажды. Были они разные по цвету и усыпляли на разный срок, от нескольких часов до нескольких дней. В сделке тогда принимали участие несколько торговцев, обладавших гораздо более страшной славой чем Ашер, он при них лишь плавал мелкой рыбёшкой и совершил покупку только ради престижа. Они заставили одного из торговцев выпить сразу несколько пилюль и положили его в запертом доме, окружённого верными рабами для присмотра. Что касается товара египтяне не врали: это было верное средство, так что Ашер приобрёл изрядную горсть пилюль, которые ни разу с тех пор не использовал, заплатив за них целое состояние.
Подумав обо всём этом лежащий на земле Ашер громко закричал, зовя слугу, но когда тот вбежал, заговорил с ним слабым голосом, хрипя и дёргаясь как в агонии, и велел срочно позвать своего главного приказчика.
Этот тип по имени Лавия был замешан во всех тёмных делах Ашера, был он очень смышлён и ничем не брезговал, чтобы заработать и угодить хозяину. Он сразу понял, чего от него хотят, и даже не слишком удивился.
Получив указания он поставил у беседки слуг, сказав им, что хозяин очень болен и запретил входить кому-нибудь кроме лекаря, других слуг разослал с многочисленными распоряжениями, а сам выбежал из дома. Дом наполнился суетой и воплями, в комнатах замелькал свет. Приказчик довольно быстро вернулся с лекарем, но не с известным, пользующим богачей, а с каким-то шаромыжником. Лекарь при помощи приказчика быстро разрисовал лицо Ашера так, что на него было страшно смотреть, а ещё он оставил ему мешочек, распространяющий жуткое зловоние если его потереть, который тот спрятал под одеждой.
Уже наступила глухая, душная ночь, когда растерянные рабы вбежали в центральные покои и объявили сидящим там Ханоху и его жене, полусонным и одуревшим от волнения, страшную весть: хозяин скончался от неизвестной, но явно страшной и внезапной болезни.
Отправившись посмотреть на покойника, Ханох с женой увидели его жуткое лицо, ощутили кошмарное зловоние и чуть не последовали оба за ним на тот свет. Перепуганный Ханох решил тут же послать за одним из известных лекарей, чтобы выяснить, уж не пришла ли в дом одна из страшных эпидемий, но ушлый главный приказчик был тут как тут.
-Господин,-сказал он спокойно,-это обычная «гнилостная душиловка», болячка, косящая рабов на дальних полях из-за укусов особых жуков, нам, простым людям, она хорошо известна. Хозяин ездил на дальние поля три дня назад заключать сделку. Эта болезнь не заразна, но если станет известно, что хозяин умер от неё, то враги вашей семьи тут же распустят слух, что это именно эпидемия, а лекарей подкупят и те всё подтвердят. Поэтому-то я и вызвал вот этого бедного, но честного и искусного целителя, которому «гнилостная душиловка» отлично известна, и который умеет держать язык за зубами.
Ханох и Хана сразу представили себе, как от них и их дома шарахаются в ужасе все знакомые, от их лавок-покупатели и поставщики, а потом их вышвыривают из города. И они решили ничего не менять и положиться на хитрого приказчика.
На следующий день новость о смерти Ашера от разлития желчи в мозгу обошла весь город. Застывшее тело принявшего первую пилюлю торговца омыли молчаливые старухи, два могильщика замотали его в пропитанные благовониями покровы. причём оставив лицо и кисти рук открытыми и так, чтобы при желании «мертвец» смог бы свободно двигаться. Могильщики ничуть не были удивлены: это была не первая причуда на их веку, к тому же им хорошо заплатили, к тому же они были ещё более молчаливы и погружены в себя чем старухи. Рабы привезли повозку с установленным на ней длинным ящиком. Тем же вечером были устроены пышные проводы покойника, а уже на другое утро тело положили в ящик, могильщики заколотили его и скорбный караван отправился в путь.
Тут надо сказать несколько слов о ящике. Дело в том, что в то время вавилонские торговцы часто использовали для подобных перевозок обычные длинные ящики для товара, демонстрируя высшую степень гордости своим занятием. А некие мастера делали эти ящики особым образом: с незаметными дырочками для прохода воздуха и крышкой, верхнюю часть которой, «дверцу», можно было легко выдавить изнутри, а потом заткнуть на место, сильно потянув за малозаметные скобы на внутренней стороне. Были и скрытые скобы на внешней стороне, на всякий случай. Это было незаменимое и часто применявшееся средство для ограбления складов. Именно такой ящик срочно купил Лавия для своего хозяина, и этим тоже никогошеньки не удивив—великая вещь репутация!
И вот две повозки, на одной из которых покачивался похоронно разукрашенный ящик с телом, сопровождаемые четырьмя рабами и двумя слугами, отправились в Святую Землю, во главе с раздавленным Ханохом, оставившим дома рыдающую жену уже видевшую себя побирающейся вдовой, и невозмутимым как скала Лавией.
Ашер проснулся как раз во время последнего утреннего прощания, он специально так подгадал, и насладился сполна и плачем, и речами, и началом дороги. Если честно, то к нему просто пришёл старый друг, сопровождавший его всю жизнь-запоздалый страх, всегда приходивший после того как все возможные глупости уже были сделаны. Ашер стал сильно раскаиваться в содеянном, и ещё он боялся проглотить пилюлю и сделаться застывшим и беспомощным.
Они даже не успели толком отъехать от города, как к ним присоединилась группа всадников. Ашер изо всех сил прислушивался к разговору и вдруг понял-случилось невероятное чудо! Хоть мёртвым, но он удостоился компании самого Овадьи-Чудотворца, известного мудреца и рисовальщика амулетов, куда-то едущего с учениками!
На коротком привале Ашер так громко скрёб стенку ящика, что рабы начали обеспокоенно искать мышей-святотатцев. К счастью, Лавия сообразил в чём дело и, разослав рабов кого куда, подошёл к ящику будто что-то поправляя.
-Хозяин, ты что, с ума сошёл?!
-Молчи! Купи для меня у Овадьи амулет, который будет охранять меня и вас в дороге!
Лавия пришёл от поручения в ужас и попытался спорить, но спорить с Ашером всегда было бесполезно. Пришлось ему подойти к закончившему молитву Овадье и, с многочисленными поклонами и льстивыми словесами, вымаливать охранный амулет для благочестивого покойника, дабы добрался тот в целости и сохранности, в чистоте и спокойствии до Святой Земли, и заодно, усиленный чудотворной силой Великого Учителя равного Пророкам, охранял свои живые ноги и руки-смиренных спутников.
-Неглупая просьба преданного слуги,-усмехнулся Овадья в бороду.-Немного необычно, но... Ради того, чтобы хоть после перехода души в Грядущий Мир тело твоего хозяина пребывало в мире в Святой Земле, я сделаю ему очень сильный охранный амулет, который ты должен прикрепить к правой стороне ящика. Это будет мой подарок паломнику, денег я не возьму.
Когда через пару часов они снова двинулись в путь, каждый в своём направлении, к правому боку ящика был прикреплён медный футлярчик с куском исписанного пергамента.
На следующий день караван подошёл к лесу. Ханох, подавленный и раздражённый вынужденным путешествием, решил сократить дорогу хоть на несколько часов, забыв, что желание срезать путь-одно из самых глупых и опасных. Но разбойников в этих местах сроду не водилось, а дорогу хорошо знали сразу несколько человек, так что никто не спорил.
И всё-таки они заблудились. Уже в сумерках проклинавшие всё на свете путники вынуждены были остановиться на ночлег в лесу, не дремучем и даже не густом, но всё же лесу.
Ашер проснулся в точно условленный с Лавией срок и принялся ждать сигнала от приказчика, что тот рядом: ему ужасно хотелось с ним поговорить, хоть и шёпотом (великое испытание для человека, привыкшего орать). Но тот всё не шёл, и Ашер начал потихоньку закипать. Вокруг стояла полная тишина, и как он ни напрягал слух, приникая к отдушине, не доносилось ни звука. Постепенно злоба начала сменяться страхом. Ашеру казалось, что все ушли, оставив ящик в лесу, и ящик этот кто-то постепенно обступает: то ли волки, то ли кто похуже. Когда ужас казалось затопил ящик доверху, Ашер не выдержал: он больше не мог лежать и не видеть что происходит вокруг, ожидая неизвестно чего! Будь что будет, решил он, выдавил «дверцу», сдвинул её чуть в сторону и сел.
Никто никуда не уходил, все спали вокруг почти погасшего костерка, включая караульных и Лавию. Чёрный лес был неподвижен, как и фигуры, обступившие ящик широким кругом, едва видные в дрожащем свете огня. Когда Ашер вгляделся в них, у него отнялись ноги: оскаленные черепа, человечьи и звериные, торчали из жутких лохмотьев до земли. Ашер дико закричал, но никто из спящих даже не пошевелился. С тихим хрустом, тяжело давя мелкие веточки и шурша опавшими листьями, фигуры стали медленно приближаться по-звериному пригнувшись, протянув к Ашеру страшные серые руки с огромными когтями и в трупных пятнах. Лес наполнил ужасный вой.
-Полумёртвый!-издало клокочущий рык одно из чудовищ.-Ты переступил одной ногой грань жизни, ты наш!
-Ты наш-ш-ш!-зашипела другая тварь, и со всех сторон донеслись согласное бормотание и визг.
-Нет!-заорал Ашер, разом осознав, какой было глупостью использовать средство таких известных на весь мир некромантов как египтяне. Он начал судорожно бормотать обрывки подходящих к случаю заклинаний, но заклинания нужно произносить правильно, их кривые ошмётки не действуют. Когда лесная нечисть была уже довольно близко, Ашер прибег к молитвам, но глубокие сомнения в том, что Господь может когда-нибудь откликнуться на молитвы такого как он человека, мешавшие Ашеру всю его жизнь, помешали и тут. Страшная и смрадная смерть была уже совсем рядом, вихрь в голове Ашера судорожно перетряс всю его жизнь и, не найдя ни заслуг, ни оправданий, уже приготовился покинуть тело вместе с дыханием, но вдруг зацепился за одну мелочь, не больше мелкой занозы в доске судьбы.
-Я еду в Святую Землю!-завопил Ашер так, будто хотел отбросить нечисть звуком. Он грузно вывалился из ящика влево, заставив его перевернуться, подполз к футлярчику и, сорвав его со стенки, высоко поднял в руке.-Вот! Это мне дал сам Овадья-Чудотворец! Знаете его небось, а?! Вы не можете меня тронуть ради святости Святой Земли!-Чудовища остановились, но Ашер чувствовал, что этого будет маловато. Он стал ощупывать футлярчик дрожащими пальцами, ища, как бы его открыть. К счастью Чудодотворец не стал возиться и просто заткнул его круглым кусочком дерева. Ашер вынул пробку, извлёк пергамент и поднёс его к глазам.
Там не было никаких тайных имён, только хорошо известные, в начале и в конце. И не было заклинаний. Только благословения в дорогу, сильно напоминающие письмо друга паломнику. Ошарашенный Ашер некоторое время пялился в пергамент, даже немного подзабыв о страстях вокруг. Но, поскольку ничего другого под рукой не было, а страх тут же нахлынул с новой силой, он начал читать срывающимся голосом слова перед глазами.
Это было странно-читать личное послание толпе нечисти, но зато та не пыталась больше приблизиться. Дойдя до заключительных слов «...и да будет на пути твоём Божье благоволение, амен» Ашер поднял глаза и не увидел вокруг ни одной из фигур. Лес ожил и наполнился обычными ночными звуками и запахами. И давящий, чёрный страх куда-то подевался, правда, вместе со всеми силами, так что Ашер осел на землю, навалившись на ящик.
Через какое-то время силы вернулись к Ашеру и он, услышав как люди вокруг давно погасшего костра заворочались и забормотали во сне, тихо перевернул ящик, улёгся внутрь, заткнув «дверцу» на место, и ещё пару часов приходил в себя. Глотать очередную пилюлю хотелось меньше чем смертельный яд, но другого выхода он не видел: не ломать же весь план! Скрепя сердце Ашер наконец принял одну из самых маленьких пилюль. Футлярчик с пергаментом он не стал возвращать на место, а положил в свой мешочек, привешенный под одеждой.
Ашер решил ничего не рассказывать Лавии, и когда следующей ночью тот униженно просил прощения за нерадивость, поругал его, но несильно.
Далее путешествие долго проходило без приключений. Каждую ночь, пока все спали, Лавия подбирался к ящику и, если хозяин не спал, тихонько с ним беседовал, а если спал, он ждал или подходил несколько раз за ночь, за что и прослыл среди спутников преданным и благочестивым слугой, ночами безутешно оплакивающим хозяина. Через пару-тройку часов после беседы Ашер глотал очередную пилюлю, позволяя себе немного полежать в сознании и подвигаться в тесном ящике. Ему было довольно страшно находиться спящим и беспомощным в дороге, так что он принимал пилюли вразбивку, засыпая на неравные сроки: где дорога была спокойной и безопасной-засыпал надолго, а там, где возможны были неожиданности, часто бодрствовал. Между забытьём он жадно и пугливо прислушивался к разговорам и звукам вокруг, шепча множество молитв, в которые теперь, почему-то, поверил гораздо больше, и «дорожных» заклинаний, в которые перестал верить совсем, но продолжал их использовать на всякий случай.
Дорога вела через Сирию и была довольно спокойной и очень скучной, как и бывает с дорогами, ползущими по землям с сильной властью. Недели через полторы унылый и раздражённый Ханох совсем скис, его бурчание стало невыносимым и доняло всех до печёнок, так что Ашер едва сдерживался, чтобы не выпрыгнуть из ящика и не забить его насмерть крышкой.
Через одиннадцать дней пути, ближе к вечеру, они приехали в город средних размеров и остановились на постоялом дворе. Все разошлись за покупками или просто поглазеть на незнакомое место, а Ашер, как всегда, остался лежать в своём ящике на заднем дворе в специально отгороженном «чистом» углу. Но воздух-то не перегородишь, так что воняло там нещадно, благо из-за тесноты «нечистые» углы находились совсем рядом, а заодно и загоны для скота. Ашер как раз не спал. И не хотел спать, томимый смутной тревогой.
Вдруг он услышал как два его раба возятся за стеной конюшни, видимо чистя лошадей, и негромко переговариваются.
-Не ной. Молодому хозяину сегодня будет вдесятеро жарче чем нам,-захихикал один.
-Чего это?-удивился другой.
-Того. Хозяйка лавки благовоний ему служанку прислала с покупкой, да с довесочком. На словах. Сегодня ночью они поиграют на славу. Она его к себе звала, да он же трус, со двора идти не хотел. Зато слышал как он орал, что ему надо комнату отдельную? Вот. Она сюда, к нему, нынче ночью придёт.
-Он же ученик мудрецов, а она язычница! И покойный тесть тут же лежит!
-Не смеши меня! Половина общин Вавилона и Сирии этим грешат, ученики там или нет, даже и кое-кто из мудрецов, и ничего. Кстати, покойник и сам, благословенна его память...
-Молчи, ты что! Он чуть не за стенкой!
-Да ладно, я чего! Грех конечно... Но уж так человек извёлся, жизни не видел как к нам в дом пришёл...
У Ашера уже было темно в глазах, в ящике-то на тёмном дворе, но вроде даже ещё потемнело. Его честь топтал грязными ногами безродный нищеброд, можно сказать, прямо над его не успевшим остыть телом. Если бы не постоянное употребление пилюль, ослабивших тело и сильно притушивших душу, Ашера хватил бы в душном ящике удар. Тем не менее, за следующий час он успел насквозь пропитаться едкой, чёрной злобой. Он решил повременить с очередной пилюлей и внимательно прислушивался. По счастью в городе были ночные сторожа, так что по их отдалённым крикам он мог отмерять стражи. Когда наступила вторая Ашер уже хотел надавить на крышку, как вдруг услышал голос Лавии:
-Иди, отдохни. Через час пришлёшь Шимона.
Он и забыл, что одного из слуг оставили охранять повозки. Так что Лавия пришёл вовремя, иначе крики перепуганного слуги, увидевшего вылезающего покойника, разбудили бы весь дом. Ашер пересказал Лавии всё, что только что услышал и, едва сдерживаясь чтобы не заорать в полный голос, накинулся на приказчика:
-Почему не доложил?!
-За всем не уследишь, хозяин.
-Впустишь меня в дом.
-Там сторож!
-Усыпишь!
-Но меня заподозрят!
-Значит и сам заснёшь!
Приказчик не привык спорить с хозяином. Ненадолго удалясь, он вернулся и тихонько постучал по крышке:
-Вылезай, хозяин.
Через минуту запелёнутый в белые похоронные покровы Ашер вошёл в распахнутую дверь постоялого двора. На полу возле лавки спал здоровенный парень с дубинкой за поясом, рядом с ним стоял кувшинчик с вином, в которое хитрый Лавия явно подмешал сонного зелья: традиционные ходы они самые верные, а люди везде одинаковы, с удовлетворением подумал Ашер.
Лавия, наскоро объяснив хозяину, где находится комната грязного развратника, привалился к стене рядом с парнем, а Ашер с горящей лампой в руке побрёл по длинному проходу между каморками. В недорогом постоялом дворе стены были толстые, но прикрыть чем-то входы в каморки никто и не подумал. Ашер любопытно заглядывал в каждую комнату. Люди спали. Почти все. Ашера заинтересовало быстрое ритмичное постукивание в одной из камор, но когда он вгляделся, то оказалось, что это стучат зубы у невовремя проснувшегося бедолаги, глядящего на него расширенными от ужаса глазами. Оставалась единственная надежда на сохранение тишины-если бы Ашер был сочтён сном. Чтобы больше походить на сон он сделал очень значительное лицо и постарался двигаться как можно более плавно. Поскольку его пошатывало от слабости было даже похоже будто это сквозняк колышет призрачную фигуру.
Наверное это подействовало, потому что когда Ашер пошёл дальше, никто не закричал.
Из крайней каморы на полпрохода разносились звуки приглушённого смеха и возни-явные звуки любовного свидания. Ашер подсеменил поближе, раздражённо подумав о бестолковости приказчика, поскольку тот утверждал, что Ханон лежит в каморе слева, а эта была справа.
Ашер осторожно выглянул и увидел, что веселье в самом разгаре-под лёгким покрывалом двигались два тела и раздавались стоны. Кровь ударила ему в голову и он с трудом сдержался, но орать и бить смертным боем было бы неправильно.
Ашер потушил лампу (в комнате горел неяркий свет, а призраки с лампами обычно не ходят) и величественно вплыл на порог, чуть раскинув руки и издав негромкий, но вполне душераздирающий стон. Впрочем, увлечённая парочка не обратила на это внимания.
-Мерзавец!-сказал Ашер погромче и с патетичным подвыванием, ведь, как всем известно, призраки должны говорить именно так. Он приготовил довольно длинную речь, но сказать ничего не успел-женщина вскрикнула, а мужчина мгновенно скатился с ложа и так быстро занёс над «призраком» то ли длинный тесак, то ли короткий меч, что тот даже не успел испугаться и отшатнуться. Зато с воплем отшатнулся нападавший. Это был вовсе не Ханох: мужчина был гораздо моложе, плотнее, и вообще не иудей, скорее местный. И его можно было понять: от пилюль кожа Ашера приобрела странный жёлтый оттенок, глаза запали, тело окутывали похоронные покровы, в дрожащей полутьме каморки он выглядел ужасающе. А ещё приезжий слышал о покойнике в заколоченном ящике во дворе. Прежде чем Ашер успел что-то сказать или сделать, мужчина проговорил дрожащим, хриплым голосом, на неплохом арамейском:
-Благородный призрак бывший при жизни достойнейшим человеком, чем вызвал я, несчастный, твой гнев?
Ашер понял, что Лавия был прав, а он слишком поспешил. Видно не одному Ханоху пришла мысль весело провести ночь. Что же делать? Начинать разговор было опасно, уходить молча-тоже, ведь призраки не ошибаются и не приходят просто так тоже, это всем известно. Ашер застыл в замешательстве.
-Я заклинаю тебя, нечистый дух, Великими Именами!..-раздался вдруг у него за спиной
хорошо знакомый срывающийся от страха голос. Ашер резко развернулся и оказался лицом к лицу с зятем. Тот неуверенно сжимал в одной ручонке небольшой свиток, а другую с растопыренными пальцами вытянул к нему в неуверенно-повелительном жесте. Изгонитель духов! Как только Ханох узнал тестя, в его горле что-то булькнуло, глаза выпучились на пол-лица и непутёвый заклинатель шмякнулся на пол без чувств, открыв взорам прятавшуюся за его спиной женщину, невысокую, но крепкую, прикрывающую наготу сжатой в руках одеждой. Она молча глядела на Ашера и от ужаса жевала край одежды, став похожей на сумасшедшую козу.
Дело было сделано, и Ашер, ни на кого не глядя и не проронив ни слова, медленно и величественно пошёл по проходу, радостно слыша за спиной приглушённые женские рыдания и мужскую брань сквозь зубы.
Лавия быстро выпустил хозяина и, закрыв за ним крюки и затворы, лёг недалеко от сторожа в живописной позе. Кувшин с вином он спрятал.
Улёгшись в ящик, Ашер затих в ожидании. Ждать долго не пришлось: в доме раздались вопли и топот. Через некоторое время входная дверь с грохотом распахнулась и небольшая толпа с факелами ворвалась во двор.
Ашер услышал как по ящику зашарили чьи-то руки.
-Гвозди не вытаскивали, крышка не повреждена. Это был не ходячий мертвец, а призрак.-деловито высказался хозяин.
-Я же говорил!-победоносно воскликнул Лавия.-И нас со сторожем усыпили, а не разорвали, так обычно делают призраки, а не мертвяки!
-Говорил же я-не пил ничего, усыпили!-встрял сторож обиженным голосом, но получив звонкую затрещину замолчал.
-Тем не менее, я не могу позволить, чтобы на моём дворе такое происходило. Распугаете всех постояльцев! Убирайтесь немедля вон со своим трупаком!-злобно продолжал хозяин.
-Если кто-то не хочет распугать постояльцев, то ему прежде всего не надо орать, а лучше взять немного денег за беспокойство. А то пойдут слухи, что в чьём-то доме воры и грабители по ночам шастают, притворяясь призраками, а кто-то их покрывает,-спокойно прошептал Лавия в ответ. Воцарилось молчание.
-Ладно,-мрачно буркнул хозяин.-Но утром чтоб духу вашего тут не было.
Люди разошлись, дверь заперли. Ашер лежал в страшнов возбуждении, переживая всё случившееся и иногда начиная тихонько смеяться, и только перед рассветом проглотил очередную пилюлю.
А утром повозки снова тронулись в путь. Ханох был подавлен и дрожал, Лавия утешал его как ребёнка и накачивал для храбрости вином, но тот всё равно шёл будто телок на заклание.
Прошло ещё несколько дней, караван наконец добрался до границы с Иудеей. Горбатого, как известно, только могила исправит, так что Ханох опять устроил истерику по поводу долгого пути и потребовал его сократить, выбрав дорогу, ведущую через горы.
На следующий день путники петляли по горам. Вокруг лежал густейший туман, в нескольких локтях уже ничего не было видно, влажная и промозглая прохлада липла к телам, повозкам, дороге. Ашер не спал, ему было тревожно на душе.
Вдруг в тумане послышался окрики и повозки окружили воины римского патруля.
-Покойник!-протянул по-арамейски командир, выслушав объяснения Лавии. И продолжил уже на латыни, которую Ашер немного знал:-Вот и нам повезло! Дряная примета!
-М-да, по этой дороге иудеи раньше своих трупов не возили,-ответил стоящий рядом с ним легионер.-Кстати, я слыхал, что два месяца назад ребята, вроде у Хеброна, вскрыли такой ящик. Ну и добра там было! Торгаши дорогой товар провозили под видом покойника.
-Умно,-хмыкнул командир.-Но если ты на что-то намекаешь, то скажу тебе: я уверен, что нам так не повезёт. И кроме неприятностей мы ничего не наживём. Хотя, всё равно этот подозрительный ящик придётся вскрыть. А чтобы избежать жалоб и шума давайте возьмём да и пошлём зятя и слуг сопровождать покойного, по обычаю варваров.
Стоящие вокруг римляне рассмеялись. Командир приказал вскрыть ящик, но никто из путников не желал этого делать, поднялся дикий гвалт, в котором выделялось блеяние дурака Ханоха, грозившегося пожаловаться сирийскому наместнику. Ашер не знал, серьёзно говорил начальник патруля или шутил, но он точно знал, что подливать масло в огонь не нужно, и был готов убить зятя. Тем временем римляне стали сами отдирать крышку, кроя присутствующих на чём свет стоит. Ашер судорожно соображал, глотать пилюлю или нет, но тут крышку подняли.
-Действительно тело,-разочарованно сказал на латыни давешний легионер.-Может в покровах что-то припрятали?
И тогда Ашер с диким рёвом сел, вытянув руки со скрюченными пальцами в направлении столпившихся людей. От пилюль его тело, усохшее без пищи и воды, приобрело уже зеленоватый оттенок, чёрные глаза казались огромными на исхудавшем лице, как и пожелтевшие зубы. С воплями на двух языках иудеи и римляне отскочили от ящика, через миг Ханох, слуги и рабы кинулись бежать.
Неизвестно, что бы сделали храбрые и много повидавшие воины, если бы день был ясным. Но вокруг колыхался непроглядный туман полный смутных теней, с серого неба моросило, в момент появления Ашера воздух слегка шевельнулся, как это бывает в пасмурные дни, и на римлян дохнуло погребным холодом. Кроме того, от ёрзанья Ашера мешочек, зачем-то взятый им с собой, исторг волну дикого смрада, гораздо меньшего, чем в прошлый раз, но всё ещё довольно сильного. Короче, сначала в ужасе попятившись и озираясь, легионеры тоже кинулись бежать, поминая богов и демонов. Скоро из тумана перестали доноситься вопли, дорога опустела. Лавия, тяжело мигая, сел на землю.
Разговаривать сейчас было рискованно, поэтому Ашер просто молча лёг обратно и проглотил пилюлю. Так что он не видел и не слышал как через часок разбежавшиеся путники прибрели обратно, стараясь оказаться подальше от ящика. Не слышал он и спора по поводу ящика с покойником в нём между Ханохом и Лавией. Ханох умолял выбросить ящик в пропасть и вернуться домой, а Лавия ставил покойнику в заслугу спасение каравана от верной гибели и просил продолжать путь. Приказчик как всегда победил, тем более, что вавилонская община не одобрила бы невыполнение воли тестя и непочтительное обращение с его телом, будь он трижды буйный дух.
Но ситуация сложилась тупиковая: римляне убежали по дороге именно в ту сторону, куда им было нужно, а других дорог вокруг видно не было. К счастью мимо гнал своих овец пастух-кочевник, и иудеи взяли его в проводники. Тот честно провёл их козьими тропами, которые находил в самых немыслимых местах, мимо всех римских постов, и почти довёл до самого селения, но после того как вытянул из болтливых рабов историю о буйном покойнике, исчез как призрак вместе со всеми овцами, даже не взяв второй половины обговоренной платы.
В селении Ханох весь день метался по постоялому двору и кричал, что он больше так не выдержит и что он отказывается двигаться дальше с таким грузом, а затем, как его ни удерживал и ни уговаривал Лавия, он, после долгих расспросов и беготни, разыскал знаменитого в округе заклинателя и рисовальщика амулетов, и отправился к нему, дабы тот успокоил буйного мертвеца. Вечером заклинатель явился на постоялый двор.
Звали его Аристомен. Это был очень высокий и мощный человек, просто поражающий своим величием как какой-нибудь водопад: его волосы, борода, одежды и голос струились вниз тяжёлыми, ленивыми волнами.
Побормотав всякую чушь и помахав руками, Аристомен, к ужасу Лавии, бегло осмотрел ящик, но ничего не сказал.
-Завтра я занят,-прогудел заклинатель, обращаясь к Ханоху.-А послезавтра мы вывезем покойного в пустынное место и я его там успокою.
Когда все ушли Лавия выяснил, что хозяин спит. Осталось лишь встретиться в условленное время, хозяин должен был узнать о происходящем.
Наступила ночь. Как только Лавия присел возле ящика, даже не успев произнести ни слова, раздался шорох и появился Аристомен.
-Ага! Так я и думал! Египетские пилюльки! И «вавилонский ящичек»!-понимающе усмехнулся заклинатель, весело поглядывая то на Лавию, то на ящик.-Вещь редкая, но не совсем неизвестная, особенно такому человеку как я. Правда в этих местах, я уверен, никто о них не слыхал. Не знаю, зачем это понадобилось твоему хозяину, да и знать не хочу. Но зато я хочу ему кое-что предложить взамен того, что я ничего не расскажу его зятю и остальным. Здесь очень любят задавать вопросы мертвецам через таких как я умельцев, по вашему называется «шеилат ов» или что-то вроде, да вот те не всегда отвечают. Твой хозяин в этом смысле мог бы стать счастливым исключением. И никаких не надо хитростей, никакого невнятного бурчания животом—настоящий голос мертвеца! А барыш поделим пополам.
-Не надо, иудей!-прикрикнул Аристомен, заметив как Лавия, стараясь незаметно держать нож, осторожно придвигается к нему, и поудобней перехватывая свой тяжёлый посох.-Я очень сильный мужчина, размозжу тебя как ящерицу! Да и что такое, в самом деле?! Твой хозяин закрутил проделку посерьёзней той, что предлагаю я, и обманывает он своих родных и жителей своего города, а не чужих, как я хочу. К тому же пусть раскинет своими купеческими мозгами: он оставил хозяйство неизвестно на кого, путешествует без товара, это же неизбежные убытки! А я предлагаю хорошо заработать! Кстати, он нас сейчас слышит?
-Слышу,-тихо прогудел Ашер из ящика, будто уже готовился к роли.-Подойди.
Аристомен подошёл, посматривая на Лавию, но тот стоял спокойно.
-Какого ты народа?-спросил Ашер.
-Грек,-улыбаясь отвечал Аристомен.
-Я соглашусь на твоё предложение, но только при одном условии! Не выполнишь его-откажусь, чего бы мне это ни стоило! Когда будешь читать надо мной заклинания не используй ни имён чуждых мне богов и демонов, ни имён моего Бога и его святых ангелов! Обещай мне это! Поймаю на обмане-соглашению конец!
-Что я, дурак, беду на себя накликать?!-удивился заклинатель.-Слышал бы ты, какую чушь бессмысленную я несу когда колдую! Отрываю ножки и усики греческим, фракийским, латинским да арамейским словам, они и ползут кто куда.
-А что ты скажешь зятю?
-Это моя забота. Зять твой человек учёный, но не слишком умный, думаю обмануть его труда не составит.
И Ашер согласился. Его даже не слишком мучила совесть: местные, несмотря на то что провинциалы дремучие, высокомерно относились к вавилонским. Вот «круглоголовый бавли» над ними и посмеётся!
Почти до утра Аристомен объяснял «мертвецу», что от него потребуется да какие знаки будет ему подавать заклинатель, чтобы тот знал, что говорить кроме заранее условленного. Потом Ашер с тяжёлым сердцем проглотил свою пилюлю, а Аристомен и Лавия сговорились как им провести Ханоха.
Через день утром ящик вывезли на пустырь. Аристомен превзошёл сам себя: он охрип от крика и так надымил воскурениями, что света белого не было видно. Понурый и раздражённый заклинатель подошёл к кашляющему от дыма Ханоху.
-Всё оказалось труднее чем я думал. Покойный, отягощённый своими грехами и приверженностью к наслаждениям этого света, не может войти в мир иной. И даже если вы похороните его в Святой Земле, он увяжется за вами и призрак его будет тревожить вас и в Вавилоне.
У Ханоха волосы встали дыбом. С протяжным воем он упал на землю и стал, рыдая, бить по ней кулаками:
-Господи, что же делать?! Неужели я никогда не избавлюсь от этого чудовища, преследовавшего меня всю жизнь?!
-Есть лишь один способ,-мрачно ответствовал заклинатель.-Он называется «качели». Способ очень опасный для колдуна.
-«Качели»? Почему «качели»?-поднял Ханох скривившееся лицо от земли.
-Потому что способ состоит в вызове духа с того света, так чтобы постепенно он всё больше заходил в своё тело. Возвращаясь после этого, он будет всё глубже залетать в мир мёртвых, как на качелях, пока его не унесёт так далеко, что он не сможет вернуться. Это очень опасно, особенно ближе к концу. Одно неверное слово или движение, и мертвец может утащить заклинающего с собой и оставить в мире мёртвых. А то и сожрёт его там. Или принесёт в жертву демонам.
Воцарилось молчание.
-Да, не хотел бы я пережить когда нибудь то, что пришлось пережить тебе, господин, на том постоялом дворе,-произнёс Лавия задумчиво глядя в небо. Вставший на ноги и отряхивающий одежду от пыли Ханох вздрогнул.
-Я согласен,-сказал он хриплым голосом.-Делай свои качели, я заплачу.
-Я не готов рисковать собой ради тех денег, что ты можешь предложить.-ворчливо отозвался Аристомен. Ханох беспомощно уставился на него.
-Может обойдёмся без наглого язычника, хозяин? Подумаешь, прославленный заклинатель, не имеющий себе равных! Иудейские заклинатели не хуже будут!-разгорячился Лавия. Весь прошлый день он, захлёбываясь от восторга, рассказывал Ханоху истории об Аристомене, и теперь его слова подействовали как нужно:
-Может столкуемся о цене? Ты уж не оставляй нас!-просительно обратился несчастный к колдуну.
Столковались они на том, что вдобавок к оплате от Ханоха, Аристомен будет использовать призванного мертвеца в привычном качестве: заставит его отвечать на вопросы заинтересованных лиц, за что будет взимать с них высокую плату. Сколько раз придётся это проделывать пока неизвестно, но явно не меньше пяти. С тяжким стоном Ханох согласился на всё.
Рабы и слуги, получив деньги и посулы, согласились носить ящик куда нужно и молчать о происходящем. А заодно занялись любимым делом-распусканием слухов.
Караван, к кторому примкнул Аристомен, продолжил свой путь по Святой Земле к месту назначения. И пять, и шесть, и восемь раз всё сходило гладко. «Вопрошание мертвеца» происходило всегда в пустынных местах особенно Аристомен любил развалины: там всё настраивало на нужный лад. Ханох скрипел зубами, но сильно не возражал: ему не хотелось больше думать о своих неприятностях. Так что в селения и города он входил теперь отдельно от каравана и всё время старательно делал вид, что он не с ними. Заводя знакомства среди учеников мудрецов, Ханох старался позабыть обо всём.
Заклинатель же не разменивался: он предлагал свои услуги только богатым людям и плата была щедрой. С этих пор общение с покойником прекратилось, так как за ящиком стали тайно следить круглые сутки, а его нарочно никуда не прятали. Когда пронырливые проверяльщики не смогли отыскать искусно запрятанную отдушину и поняли, что живой человек давно умер бы там от жажды и удушья, слава о «говорящем покойнике» разлетелась как лесной пожар. Предложения хлынули рекой, но Аристомен откликался не на все: не хотел зарываться и привлекать излишнее внимание, да и опасался слишком злить Ханоха.
Ашеру было очень тяжело. Целый день он не обменивался ни с кем ни словечком, только иногда слышал тихий шёпот Лавии, умудряющегося иногда незаметно для соглядатаев передать очередное поручение Аристомена, а затем открывал рот только чтобы нагородить кучу лжи и чепухи. И это оказалось неожиданно трудно, обманывать не торговых партнёров или соперников, а людей, полных надежды и горя. К тому же из-за пилюль Ашер чувствовал себя всё хуже, у него начались странные видения и сильная слабость разлилась по его телу. Да и пилюли подходили к концу, и чем меньше их становилось, тем страшнее становилось Ашеру.
Вскоре к Аристомену тайно, как и все, прислала своего слугу одна состоятельная женщина, которую звали Эстер. Получив задаток, заклинатель назначил «вопрошание» на следующий день. А вечером того же дня к нему сам, но тоже тайно, пришёл богатый торговец по имени Азария.
-Я знаю, что Эстер хочет воспользоваться твоими услугами,-заявил торговец.-Не трудись отпираться, мои люди следят за ней и её домашними. Скорее всего, речь пойдёт о её покойной матери, благословенна память праведницы. Так вот: хотя никогда нельзя сказать заранее, что будет сказано покойником, но если бы в этот раз он убедил Эстер, от своего лица и от лица покойной матери, пожертвовать большие суммы бедным и Храму, ты получил бы столько же, сколько тут.
С этими словами гость выложил очень увесистый мешок с деньгами.
-Впервые вижу, чтобы таким образом подбивали на благочестивое деяние,-пробормотал Аристомен.
-Это «деяние» дорого будет ей стоить,-усмехнулся вставая Азария.-Мудрый, друг мой, любую вольно текущую реку способен разделить на сотню рукавов, текущих так, как нужно ему. Мне хватит четырёх.
И вышел. А Аристомен призвал Лавию и тут же дал ему поручение. Той же ночью приказчик, наёмные подручные которого сумели отвлечь всех соглядатаев, передал хозяину всё что велено.
Ум Ашера был уже настолько замутнён, что он не уловил сути, а просто затвердил нужное, и стал с тоской ожидать очередного испытания.
В ночь следующего дня ящик вывезли на пустырь за хозяйственными постройками на окраине. Рабы удалились, остались только Аристомен и Лавия, расставляющие треножники с воскурениями и факелы. Где-то недалеко взвыли шакалы, светила почти полная луна.
Скоро пришла женщина в сопровождении давешнего слуги и встала на самой границе света.
-Проходи поближе, госпожа!-радушно пророкотал заклинатель.
-Нет, я буду смотреть и слушать отсюда.-ответила Эстер.-Я и так должна буду долго очищаться и поститься из-за участия в этом...твоём «вопрошании». Но ведь иногда тоска бывает сильнее правил, правда?
-Не знаю,-равнодушно пожал плечами Аристомен.
-У меня-сильнее. Иначе разве позволила бы я осквернить нашу Святую Землю, тело и душу иудея твоим языческим колдовством?! Первая бы бросила в тебя камень!-воскликнула женщина.
-Это мне всё равно,-спокойно отвечал Аристомен.
-Моя мать умерла год назад. А муж погиб ещё раньше. Я её очень любила. И страшно скучаю по ней. Знаешь, одна колдунья обещала мне привести мать за весьма умеренную плату. Подумать только, я смогла бы её даже увидеть, хоть тенью, с ней поговорить! Но ведь это всего лишь обман, я же понимаю! А о тебе ходят такие слухи... И ты вызываешь только одного, своего, не обещаешь многого.
-Я не как все эти мошенники,-буркнул Аристомен.
-Пусть немногое, подумала я. Расспросить о ней, передать ей слово, попросить помощи и защиты через верного гонца. Мне сейчас очень нужна её защита. Больше не на кого надеяться.
-Да, у жителей того света много способностей и они знакомы один с другим,-бодро ответил Аристомен раздувая угли.
Всё было готово и он начал церемонию. Лавия помогал, подавая требуемое. Дым заволок пустырь, прозвучали заклинания и имена демонов, а вернее, заменяющая их тарабарщина, произнесённая страшным громовым голосом. Был зарезан чёрный петух, голос колдуна снова ударил прямо в небосвод и шакалы подхватили его молитву богине Луны.
А Ашер лежал чёрный от стыда и ещё чего-то непонятного, со стиснутыми до боли зубами. Услышав женщину, он весь покрылся холодным потом и задрожал. Будь он таким как раньше, он бы решил, что просто пилюли окончательно разрушили его тело. Или, что он просто давно не слышал настоящего женского голоса, а у этой голос был такой... Или, что через отдушину влетело слишком много дыма. Или ещё какую-нибудь чушь. А так он вообще ни о чём не думал. Даже мимолётная гордость, что вот он, в сущности старик и, можно сказать, почти труп, способен так реагировать на женщину, тут же ушла. Ашер лежал, переполненный желанием, чтобы эта женщина лежала с ним рядом и сгорал от стыда от сказанного ей. И понимал, что заговорить он не сможет.
-Я чувствую, что ты тут!-взвыл Аристомен.-Посланник мира мёртвых, мой верный даймон-помощник, отвечай, тут ли ты и готов ли выполнить мой приказ?
Молчание было ему ответом.
-Так тут ли ты?! Оторвись от своих потусторонних мыслей и отвечай!-заорал заклинатель.
Мертвец молчал.
-Благочестивый дух! Заклинаю тебя демонами Деньгонимом и Ханохионом ответь!-грозно зарычал колдун. И не получил в ответ ни слова.
-Если ты не ответишь мне сейчас, лукавый дух, я разоблачу тебя перед всеми ангелами и духами! Клянусь я разоблачу тебя перед всеми, чёрная, неблагодарная душа!-бушевал Аристомен, но вдруг осёкся, почувствовав под лопаткой острие ножа.
-Тихо. Дёрнешься—я тебя как рыбу выпотрошу,-прошипел ему на ухо Лавия.-Может хозяину плохо там внутри. Гони бабу прочь, надо вскрыть ящик.
Сообразительный Аристомен быстро избавился от разочарованной Эстер, тут же вернув ей все деньги и нагородив кучу невообразимого бреда. Как только она ушла, заклинатель с Лавией кинулись к ящику и открыли «дверцу». Жуткий, действительно почти чёрный, Ашер с трудом сел и поглядел на них огромными глазами.
-Можешь разоблачать. Я не смог солгать этой женщине,-проговорил он заплетающимся языком. Аристомен какое-то время помолчал, оглядывая Ашера, потом медленно ответил:
-Благородно. Понимаю. Да, женщина действительно прекрасная и царственная. Знала бы она, что её очарование действует даже на мёртвых, хм! Ну хорошо. Деньги Азарии я верну, сделка не состоялась. Но ты уж постарайся больше не выкидывать таких штук. Надеюсь, женщина не из болтливых, и Азария не решится мне мстить, распространяя слухи о неудаче.
-Больше этого не будет,-решительно, но невнятно, заявил Ашер.
-Ещё всего пару раз!-возопил заклинатель.-Мы уже и с Лавией договорились! Пару раз—и всё!
Ашеру было очень худо, и душевно, и телесно, и чтобы избавиться от них и забыться он дал себя уговорить.
Они снова тронулись в путь. Ашер решил почти не бодрствовать и ни о чём не думать. Но мысли о женщине, о её голосе, всё равно появлялись и присоединялись к хороводу обычных видений.
Новое приглашение не заставило себя ждать: в следующем же городе, через день пути, богатейший купец по имени Матитьягу посулил Аристомену огромную сумму и дал щедрый задаток. Заклинатель, успевший облазить окрестности и всё разведать, назначил «вопрошание» на следующую ночь в подходящих случаю развалинах.
Прибыв на место и увидев, кто нынче собирается в развалинах, Аристомен начал скучнеть. Именно с таким фанатичным огнём в глазах люди нападают обычно на римских солдат. А вот с такими лицами обычно покупают для них оружие и перепродают трофеи. А вот и те, кто благословляет их на бой, цитируя из священных книг. И множество других, не очень понимающих, зачем они связались с этими тремя видами, но боящихся даже подумать о том чтобы отвязаться. Купец Матитьягу был явной наживкой и только, настоящие заказчики—вот они. Но что подобным людям, иудейским фанатикам, могло понадобиться от языческого колдуна ?!
Тихо переговаривающаяся толпа постепенно заполнила пространство вокруг ящика. Аристомен тоскливо смотрел на выщербленное лезвие старого ножа для жертвоприношений-тусклый месяц.
-Итак,-сказал невысокий, жилистый человек, который видно был тут главным. Сказал, посмотрел на грека-дёрнул уголком рта, на ящик-покривился.-Вот он нечистый язычник, занимающийся своим грязным колдовством на Святой Земле и достойный того, чтобы его побили камнями и зарыли в отбросы вместе с сомнительным телом, в которое наверняка вселился демон.
Толпа согласно загудела. Ашера начала бить крупная дрожь.
-Однако, мы все знаем, что иногда и у подобных людей бывает настоящая сила, и к ним иногда обращаются вовсе не одни лишь грешники. Не стану утомлять вас примерами, вы все люди учёные и знаете их. В любом случае, подобный грех может быть искуплен святой целью. Поистине святой целью.
В развалинах воцарилась напряжённая тишина. Кажется, все знали про святую цель.
-Слава об этом колдуне и его мертвеце, вроде бы бывшим при жизни благочестивым иудеем, хоть и жившим в Вавилоне, почти не оставляет сомнений в истинности колдовского умения. Правда, ходят подозрительные слухи, будто мертвец распугал римский патруль на границе. С одной стороны, тут возможен обман. Но с другой, надо признаться, римских собак не много чем возможно напугать, так что слух, скорее всего ложный. Так вот, мы решили устранить последние сомнения.
Главарь снова помолчал. Тишина была полной.
-Шимон и Элиягу вызвались вскрыть ящик и тщательно осмотреть тело. После этого, если там действительно мертвец, они сразу уйдут и не покажутся на глаза общества, пока не будут очищены от скверны. Если там живой человек...он сразу перестанет быть таковым. Вместе с колдуном. Если после этого мертвец ответит на вопросы-он будет похоронен с почестями, а колдун будет вознаграждён. Если будет обнаружен какой-нибудь обман, а тело настоящее-колдун будет убит, а тело погребено без почестей. Если мертвец просто не ответит-колдун будет бит палками за осквернение Святой Земли и изгнан без вознаграждения, а тело погребено без почестей.
Толпа снова одобрительно загудела. Ашер понял, что к нему вплотную подступила настоящая смерть. Если он проглотит пилюлю, то не сможет отвечать на вопросы и будет зарыт в землю. Причём без почестей. А не глотать было нельзя-кто знает, что подразумевается под тщательным осмотром.
Два человека решительно направились к ящику. Аристомен, даже в минуту опасности неспособный сдержать любопытство спросил главного:
-Скажи, а что за вопросы вы хотели задать ?
-Падёт ли власть Рима над нами и когда,-отрывисто ответил главный иудей, вперившись в гадальщика горящим взглядом.
-Можно было догадаться,-проворчал тот себе в бороду.
-И вы поверите ответу?-громко спросил старик, стоящий в первом ряду.
-Мы заклянём демона или мёртвую душу Великими Именами и он не сможет солгать. Мы же уже это обговаривали, Элиша !-ответил главный, удивлённо вглядываясь в старика. Видимо не ожидал от него каких-либо действий. Тем временем стариковская личина начала медленно сползать как намокшая грязь. Все отшатнулись с воплями ужаса, но главный и кое-кто в толпе повыхватывали мечи. Но вот превращение кончилось.
-Овадья, Овадья-чудотворец !-раздались крики тут и там.
-Задумал Царь освободить своих слуг, отданных в тяжкое рабство в далёкой земле за свои проступки его же собственным рабам, кои в невежестве своём ничего о нём не знали, только слышали,-тяжело сказал Овадья, обводя глазами собрание.-И никому не открыл, когда тому быть. А некий слуга из пленных решил открыть сроки. И начал спрашивать крыс, змей и пауков, что кишели в его темнице !
Толпа смущённо молчала.
-Нам не нужны здесь советчики, пренебрегающие Святой Землёй и сидящие на реках вавилонских!-злобно процедил главный.
--Ты хочешь сказать, живые знатоки Торы из Вавилона тебе не указ, а труп круглоголового вавилонского купчишки-лучший советчик?-спросил Овадья с улыбкой. В толпе захихикали.
Главный не знал что ответить.
-Берите ящик,-скомандовал Овадья рабам.-И ты помоги им, грек,-кивнул он Аристомену.
-Овадья...-попытался что-то сказать главный, но Чудотворец его прервал:
-Ты чуть не совершил тяжкий грех, друг мой. А тут ведь Святая Земля, она и намёка на грех не терпит. Эти развалины-ну точно зубы, того гляди сомкнутся.
Как только он это сказал, раздался оглушительный каменный скрип и всем показалось будто острые края развалин закачались и придвинулись. С громкими воплями люди
кинулись вон. Через минуту в развалинах никого не осталось кроме Овадьи и Аристомена. Вдвоём они взвалили ящик на плечи и вынесли его к дороге, где Овадью ждали ученики.
Ашер всё не мог придти в себя. Ящик везли, несли, потом поставили, а он лежал, застывший как ящерица. Наконец он услышал как Овадья отослал всех прочь, а затем прозвучали и слова, которых он ждал:
-Вылезай, уважаемый.
Ашер выдавил крышку и вылез. Некоторое время они сидели молча.
-Что же мне теперь делать?-спросил Ашер печально.
-Лучше всего-ожить,-улыбаясь ответил Овадья.
-Как я хотел? Воскреснуть?-удивлённо покосился на Чудотворца купец.
-Нет конечно. Так шутить с Верой я не позволю.
-Но иначе-позор! Все узнают, что я обманшик!-воскликнул Ашер в отчаянии.
-Придётся тебе жить под другим именем. И лучше будет тебе остаться здесь. В Вавилоне ведь тебя могут узнать, а пускаться в путешествие по другим странам ты вряд ли захочешь. Надеюсь, Святая Земля приобретёт в твоём лице достойного жителя.
-Да я и сам хотел тут остаться. Но на что я буду жить?! И как мы всё скроем от зятя?-горько спросил Ашер.
-А вот от Ханоха мы скрывать ничего не будем. Вместе с ним придумаем, как тебя «достойно похоронить». И прощения тебе у него попросить придётся. А на что ты будешь жить... Думаю, за возможность избавиться от тебя наконец и унаследовать твоё состояние Ханох с удовольствием поделится и выдаст тебе приличную сумму.
Ашер смущённо молчал. Сознание, что ради избавления от него кто-то готов заплатить кучу денег и он в этом прав было очень неприятным и непривычным.
-Да, о Мудрейший! Спасибо тебе огромное за амулет, он спас мне жизнь сразу же как мы расстались!-сказал он чтобы переменить тему.
-Не за что. Я вижу, что мы с учениками не зря изображали чудовищ, и я не зря нагонял сон на твоих спутников и страх на тебя: ты многое понял.
Ашер онемел. А затем заорал:
-Но я мог умереть от страха и не посмотреть в футлярчик!
-Ты сомневаешься в моей способности предугадывать, что случится?-насмешливо поинтересовался Чудотворец. Ашер смущённо замолчал. Вдруг он встрепенулся.
-А можно я буду жить не один?-робко спросил он Овадью.
Смех Чудотворца был ему ответом.
К О Н Е Ц
Уважаемый читатель! Надеемся Вам понравилась сказка и наш сайт. Мы были бы рады, если бы вы уделили минутку и рассказали что именно вам понравилось.
Оставьте отзыв на Яндексе!
